Увлекшись изучением истории родного края, руководитель Центра военной реконструкции «Служилые люди Сибири» Василий Минин пришел к своим вариантам ответа на вопрос: «С чего начинается родина?».

Военно-исторический клуб «Кованая рать – Служилые люди Сибири» существует уже более 10 лет, и за это время стал хорошо известен. Ежегодно тысячи омичей в День города приходят на ставший традиционным исторический фестиваль, который организовывают члены клуба.

Между тем августовский фестиваль хоть и самое яркое и зрелищное, но далеко не единственное мероприятие.

В прошлом году Омская городская общественная организация «Лаборатория исторической реконструкции «Наследие Сибири» получила президентский грант в 1,5 млн рублей на проведение «серии исторических мини-фестивалей воскресного дня «Доступная история» на восьми площадках Омска». О том, для чего и кому это нужно, РИА «Омск-информ» рассказал руководитель Центра военной реконструкции «Служилые люди Сибири», педагог областной станции юных техников Василий Минин. 

– В марте вы объявили набор волонтеров, желающих принять участие в военно-историческом фестивале, который пройдет в День города. Люди откликнулись?

– Не скажу, что к нам стояли очереди, но нашлись люди, которым это интересно. Пришли как молодые ребята, так и взрослые уже люди. Все они сейчас проходят подготовку в нашем центре, в итоге в августовском фестивале региональной истории примут участие около 100 человек. Это много, особенно для Сибири. На наших просторах военно-историческая реконструкция редкий зверь. Увлечь, организовать, подготовить такое количество участников фестиваля, посвященного только одной исторической эпохе – речь идет о конце 16 начале 17 века, – это вообще достижение, а для Сибири это уникальный прецедент.

– Как вы оцениваете уровень знания омичей истории своей страны, истории родного края?

– Я не готов говорить о взрослых людях, ведь специфика моей деятельности – педагогика. Что же касается подростков, то в целом их уровень знания истории очень низкий, нулевой, а иногда даже с отрицательным уклоном. Это объясняется многими вещами. Во-первых, у нас на уровне семьи не принято ценить прошлое. Очень мало кто может сказать, кем был, допустим, его прапрадед, откуда он был родом. Не знают этого дети, не интересуются.

Во-вторых, сказываются недостатки современной системы образования. Преподавание региональной истории сейчас практически не ведется. В лучшем случае все сводится к конференциям либо конкурсам, на которых выбранный учителем школьник выступает с докладом по какой-то очень узкой проблеме, и на этом его изучение региональной истории заканчивается. Нет системы преподавания, которая могла бы показать детям картину в целом. Да что там! У Омской области нет своего учебника истории. То есть, даже если учитель хочет что-то преподавать, ему не на что опереться. В Ханты-Мансийском автономном округе такой учебник есть, например.

– С преподаванием региональной истории и раньше было не очень. Откуда возник лично у вас интерес к предмету?

– Военно-исторической реконструкцией я и мои друзья увлеклись еще в юности. Начинали мы с ролевиков, поскольку все зачитывались тогда книгами Толкина (Джон Роналд Руэл Толкин, один из основоположников жанра фэнтези, автор «Властелина колец» – РИА «Омск-информ»). Плюс к этому у меня дома, в семье, обсуждались различные исторические темы, поскольку мой дедушка был историк, отец и дядя тоже были неравнодушны к предмету. Постепенно мое реконструкторство и интерес к реальной истории совместились. Региональный аспект истории – это был мой выбор как уже взрослого человека. Стало интересно, из чего же слагался тот мир, который меня окружает. Стал читать научную литературу, монографии. Оказалось, что тема фактически не изучена, введена в научный оборот лишь лет 10–15 назад. До этого археология русских в Сибири не была интересна вообще никому. Единственный памятник, который комплексно исследовался, – Мангазея.

Уже в XXI веке запрос на самоидентификацию в российском обществе – хотя бы на уровне думающей его прослойки – все же обозначился, в том числе и в Сибири. Соответственно, и для археологов история освоения края тоже стала актуальной. И вот уже, например, в Таре 10 лет работает экспедиция под руководством заведующего сектором археологии и этнографии РАН Сергея Татаурова.

– Насколько я понимаю, раскопки в Таре проливают свет на прошлое этого города в довольно узком временном промежутке.

– Именно этот период – примерно с 1580-го по 1620 год – мне больше всего интересен. Это как раз время прихода Ермака в Сибирь, основания целого ряда новых городов, таких как Тюмень, Тобольск, Мангазея, Тара.

– Раз такая специализация, тогда, может, расскажете, кем же, на ваш взгляд, был знаменитый Ермак Тимофеевич, он же Ермил Тимофеев, он же Ермолай Токмак, он же Василий Аленин? Я перечислил лишь несколько версий настоящего имени покорителя Сибири, гуляющих по Интернету.

– Я придерживаюсь официальной версии, потому что фундаментальные историки при выдвижении гипотезы обрабатывают наибольшее количество источников. Считаю, что Ермак – это собирательный образ. Одним из прототипов стал человек, который, состоя на царской службе, участвовал во взятии Казани, скорее всего, поучаствовавший еще и в Ливонской войне. Это был профессиональный военный, что видно по способам ведения кампании в Сибири. Уровень стратегического и тактического мышления говорит о принадлежности его к старшему командному составу. Если обсуждать варианты официального имени, то мы скатимся в область домыслов. Реально его атаманское прозвище, яркое и характерное – Ермак.

– В 1996 году состоялась премьера мини-сериала о Ермаке. На то время это был самый дорогостоящий проект российского кинематографа, а сейчас фильм почти забыт. Это связано с неудачным, переломным для страны временем премьеры или сомнительным с исторической точки зрения сценарием?  

– Фильм этот смотрел, и там действительно много сомнительных моментов. Про явно придуманную любовную линию говорить не будем, но там также неверно показана материальная культура: костюмы, оружие абсолютно не соответствуют эпохе. Да и сам ход событий во многом мифический. Ермак и его дружина не завоевывали Сибирь для Ивана Грозного. Никакого царского приказа на это не было, и первая реакция Москвы была однозначной: «Что вы там делаете? Убирайтесь оттуда, нам это не нужно!».

Кадр из фильма «Ермак» (1996 г.)

Дело в том, что Сибирь к тому времени уже была покорена и местные правители – вогульские и остяцкие князья – признавали свою вассальную зависимость от русского царя, выплачивая ему дань. Одним из титулов царя Ивана IV (Грозного) был такой: «всея Сибирския земли повелитель».

Такое положение дел сложилось еще за 100 лет до похода Ермака. В 1483 году «судовая рать» московских воевод Федора Курбского и Ивана Травнина дошла до верховий Оби присоединив Западную Сибирь к владениям великого князя московского Ивана III.

Это была хорошо спланированная и успешная военная акция, впоследствии преданная забвению. В отличие как раз от несанкционированного похода Ермака, из которого позже стали извлекать политические и практические выгоды воцарившиеся Романовы. Казацкий атаман Ермак стал суперизвестен, между тем Сибирь осваивали не только и не столько казаки, а, в первую очередь, профессиональные военные. Среди них были дети боярские, стрельцы и просто огромное количество – до 90 %, так называемых служилых татар. То есть это были представители местного населения, присягнувшие русскому царю.

– Вы упомянули о важности достоверного отображения материальной культуры при реконструкции событий прошлого. Насколько успел заметить, в клубе «Служилые люди Сибири» к этому подходят очень щепетильно. А что берется за основу реплик?

– Мы стремимся выйти на полноценную реконструкцию костюмов, доспехов и оружия, но это очень сложный процесс. Ориентируемся на музейные экспонаты, археологические находки, точно датируемые. Очень редко попадаются качественные изобразительные источники. Пожалуй, наиболее реалистичные и достоверные рисунки встречаются в «Чертежной книге Сибири» Семена Ремезова (уроженец Тобольска, энциклопедист, картограф, архитектор, историк, писатель. Годы жизни: 1642 – 1721 ).

Ремезов делал свои зарисовки с натуры, а не копировал голландские или немецкие миниатюры. Служилые люди изображены в короткополых кафтанах, с шапкой на голове, с огнестрелом на плече и с копьем. Детали костюма не слишком детально прорисованы, тем не менее общий образ по рисункам составить можно. И вот на протяжении 10 лет мы стараемся этот образ воссоздать. Это исследовательская работа в чистом виде. Допустим, чтобы понять, что за полупика в руках у служилого человека из «Чертежной книги», приходится изучать музейные образцы оружия, попадающие под эту категорию и соответствующие эпохе и региональности.

Так же воссоздается и «мода». На раскопках в Таре археологи обнаружили обувь – поршни. В нашей лаборатории по обработке кожи мы внимательно образцы изучили, сняли выкройки, и ребята пошили целую коллекцию поршней. На фестивале в августе испытаем поршни в полевых условиях. По-настоящему редкий и очень интересный эксперимент.

– А во сколько в нынешних ценах обходится экипировка воина по образцу конца XVI века?

– Полностью одеть бойца в доспехи и снабдить оружием – мы говорим о реконструкторе, конечно, обойдется примерно в 80–90 тыс. рублей. Это рыночная цена стандартной экипировки без каких-то особо крутых вещей. С учетом того, что в клубе мы большинство элементов обмундирования и вооружения изготавливаем собственными руками, нам это обходится дешевле, но чтобы накопить небольшой арсенал, потребовались годы труда. Финансовую сторону вопроса удалось решить за счет президентских, областных и муниципальных грантов.

– Ориентироваться приходится на восточные образцы обмундирования и вооружения?

– Исключительно на них. Русская армия была армией восточного типа вплоть до петровского времени. Типичный воин был одет в кольчатые, кольчато-пластинчатые доспехи, вооружен саблей и луком. Стрельба из лука была основным типом ведения боя, несмотря на бурно развивающиеся технологии огнестрельного оружия. Есть сведения, что отряд Ермака Тимофеевича пришел в Сибирь не с фитильными, а уже с кремниевыми ружьями. На тот момент это было «самое-самое». Но луки все равно оставались актуальными из-за дефицита пороха. Его вообще производили мало, и в Сибирь доставляли нерегулярно. На протяжении всего XVII века, когда уже были остроги с крупными воинскими контингентами, из документов видно, что пороховые посылки приходилось подолгу ждать.

В центре военной реконструкции «Служилые люди Сибири» стрельбе из лука мы тоже уделяем особое внимание. Недавно, в марте, наши ребята участвовали в открытом кубке омских лучников. Выступили достойно, плюсом получили ценный опыт. Будем расти дальше.

– Я так понимаю, луки тоже сами изготавливаете. Но восточный, в частности монгольский, лук ведь очень сложен, в нем кроме деревянной основы и рог буйвола используется, и сухожилия, и клей какой-то особый из высушенных рыбьих пузырей.

– Луки делает наш мастер Даниил Вяткин. Мы используем несколько типов луков – северо-китайский, средназиатский и венгерский. Это короткие, обратно выгнутые луки, но они не биокомпозитные. Для нас это не принципиальный момент, разница с историческими образцами невелика. Мы не специализируемся на экспериментальной археологии. Да, мы стремимся выйти на аутентичные технологии, сделать предметы похожими, но все-таки основная наша деятельность – это популяризация военной истории.

– А куда посоветуете съездить омичам, желающим ближе познакомиться с историей родного края? Можно ли в Омской области лично увидеть остатки первых сибирских крепостей и острогов?

– Археологических памятников у нас в регионе очень много, но неспециалисты увидят в них простые холмики. Хотите зрелищности и аутентичности –приходите на военно-исторический фестиваль, который пройдет 3 и 4 августа в Омской крепости. В этом году мы вновь сделаем акцент на реконструкции военной культуры кочевников позднего Средневековья – джунгар.

Естественно, можно будет ознакомиться со снаряжением и вооружением служилых людей Московского царства. И не просто ознакомиться, а, например, самому пострелять из лука. В общем, будет интересно.