Омск-Информ
ЛентаЖурнал
Поиск

Известный в городе издатель нередко публикует свои догадки и измышления, которые затем не подтверждаются. И ему все это сходит с рук.

Неделю назад РИА «Омск-информ» рассказывало о неуемной тяге к доносам с использованием собственных медиаресурсов известного омского издателя Сергея Сусликова. Это отнюдь не безобидное развлечение или желание побудить читательский интерес – это напрямую затрагивает людей, в отношении которых опубликован донос, создает искаженное представление о них или их деятельности.

Мы побеседовали с человеком, не раз испытавшим на себе силу доносительского таланта г-на Сусликова и хорошо знающим ему цену.

– Сусликов под предлогом защиты интересов государства российского часто использует свои СМИ, чтобы отомстить конкретному человеку, по каким-то своим соображениям сознательно нанести ему вред, – говорит директор ООО «Коминформ» Сергей Мизя. – Вот он пишет: «Мафиозные кланы создали «общак», чтобы захватить власть» и просит ФСБ считать это официальным обращением. Читатель в шоке, обыватель в панике – мафия в городе! Ужас. За день тысячи людей прочитали эту «дезу».

Но закон предписывает действовать не так – сначала обратись в правоохранительные органы или в прокуратуру, а та направит обращение, куда надо, получи ответ, а потом публикуй и комментируй. Обычная практика в нормальной журналистике.

– Но можно и наоборот, ведь по закону публикация в СМИ может считаться обращением в те самые органы, о которых вы говорите.

– Можно, но тогда автор должен понимать, что он сам определил признаки состава преступления, дал оценку событиям и квалифицировал действия гражданина. Фактически же, на мой взгляд, в этом случае журналист без суда и следствия выносит приговор, публично подозревая или даже обвиняя человека в совершении преступлений. Но тогда он должен нести за это ответственность вплоть до уголовной.

У Сусликова же просматривается иная система – он, ни за что не отвечая, публикует свои догадки и измышления, затем они не подтверждаются, но дело-то уже сделано. Человек Сусликовым уже обвинен, у читателя уже сложилось о нем определенное мнение. Думаю, что в Уголовном кодексе это и называется заведомо ложный донос или клевета.

Два года назад у меня был подобный случай. В ответ на мой комментарий в областном СМИ публичной годовой отчетности радиозавода им. Попова его гендиректор Владимир Шнайдер написал заявление в ФСБ, в котором попросил провести проверку и возбудить уголовное дело по признакам организации преступного сообщества, государственной измены, диверсии, возбуждения ненависти или вражды и унижения человеческого достоинства, злоупотребления должностными полномочиями, превышения должностных полномочий и клеветы.

Эта бумага еще не успела лечь на стол начальника Управления ФСБ, а на сайте БК55 заявление Шнайдера уже было опубликовано. Иными словами, гендиректор публично обвинил меня в семи преступлениях, в том числе трех тягчайших, а владелец сайта Сергей Сусликов эту публичность обеспечил. В то же время об ответе за подписью начальника УФСБ Игоря Бондарева, в котором говорится, что «по итогам рассмотрения вашего обращения оснований для регистрации и проверки изложенных фактов в уголовно-процессуальном порядке не установлено», никто из читателей так и не узнал.

В этом и есть суть ложного доноса – неважно, что сказанное не подтверждается, факты в заявлении просто ложь, важно, что это сказано и доведено до общества. В комментарии к статье 306 УК РФ прямо говорится: «Когда ложный донос делается в отношении определенного лица, то нарушаются интересы данного лица. Кроме того, ложные доносы, которые не пресекаются правоохранительными органами, порождают в обществе чувство неуверенности, незащищенности, несправедливости». А если это делается заявителем умышленно, из своих корыстных или иных побуждений, и это будет доказано впоследствии, то само заявление является вещественным доказательством по делу, но уже в отношении самого заявителя.

В моем случае, считаю, было банальное сведение счетов. Известно, что чаше всего «держи вора» кричит сам вор. Почему Шнайдер и его патроны разволновались? Да потому, что с публичной финансовой отчетностью предприятия происходило и сейчас происходит что-то странное. Сведения, которыми я пользовался, не составляют никакой тайны, они взяты из открытых источников. Мало того, государство обязывает частное акционерное общество, если оно работает с бюджетными деньгами, подробно раскрывать свою годовую отчетность.

За прошлый год, например, валовая выручка радиозавода составила 10 млрд рублей, а себестоимость производства – около пяти миллиардов. О чем это говорит? О том, что предприятие, видимо, сверх всяких мер завышает контрактную стоимость своей продукции. А ведь радиозавод им. Попова выполняет в основном заказы минобороны, то есть получает бюджетные деньги. И после нехитрых финансовых манипуляций тратит их на особняки на Арбате и медиахолдинг. Вместо того чтобы дать какие-то внятные разъяснения по затронутым мной вопросам, гендиректор огульно обвинил меня в измене Родине и диверсии, а Сусликов эти обвинения предал гласности. И, видимо, небескорыстно.

– Чем это обернулось для Вас конкретно?

­– По большому счету, ничем, но приятного мало. Ко мне приходили сотрудники ФСБ, я давал письменные объяснения. Пришлось давать многочисленные пояснения и моим друзьям, родственникам, деловым партнерам. Подобные пасквили не могут нравиться нормальному человеку. Но, как говаривал великий Салтыков-Щедрин, «в деле распространения здравых мыслей без того нельзя, чтобы кто-нибудь паскудой не обругал».

Если бы у нас действительно было правовое государство, Шнайдеру пришлось бы очень плохо. Очевидно, что он слепо выполнял чужую волю, и это только подчеркивает абсурдность его заявления, но не освобождает от уголовной ответственности за совершенное.

– Почему тогда это заявление вообще рассматривалось?

– По закону так и должно быть, заявление было написано на имя начальника УФСБ по Омской области. Другое дело, как на него реагировать. В свое время некто Графеев шесть лет писал на меня во все инстанции и неизменно все проверки его слова опровергали. Если бы наветы Графеева сразу были квалифицированы как ложный донос, не потребовалось бы шестилетней заморочки и меня, и правоохранительных органов, которые ими занимались. Я не говорю, что подобного рода писак нужно заключать под стражу – оштрафовать решением суда на 100 рублей, и на этом бы все закончилось. А так, сколько впустую потрачено бюджетных денег и рабочего времени сотрудников прокуратуры и полиции на не имеющие никакого смысла отписки и формальные перепроверки отказных материалов.

– Сергей Герасимович, почему же, на Ваш взгляд, правоохранительные органы не пресекают подобные вещи? Почему Сусликову сходит с рук, по сути, банальное стукачество?

– Видимо, у него есть взаимоотношения с высокопоставленным человеком или несколькими такими людьми, которые Высокий суд Лондона, вынося решение по иску Березовского к Абрамовичу, определил как «не основанные на чести». По-нашему это звучит проще – «крыша». Такие отношения весьма широко распространены в России, в том числе в Омске. Но времена меняются, «крыши» сдуваются или теряют должности, и тогда для Сусликова и ему подобных наступает катастрофа.

1853

Известный в городе издатель нередко публикует свои догадки и измышления, которые затем не подтверждаются. И ему все это сходит с рук.

Неделю назад РИА «Омск-информ» рассказывало о неуемной тяге к доносам с использованием собственных медиаресурсов известного омского издателя Сергея Сусликова. Это отнюдь не безобидное развлечение или желание побудить читательский интерес – это напрямую затрагивает людей, в отношении которых опубликован донос, создает искаженное представление о них или их деятельности.

Мы побеседовали с человеком, не раз испытавшим на себе силу доносительского таланта г-на Сусликова и хорошо знающим ему цену.

– Сусликов под предлогом защиты интересов государства российского часто использует свои СМИ, чтобы отомстить конкретному человеку, по каким-то своим соображениям сознательно нанести ему вред, – говорит директор ООО «Коминформ» Сергей Мизя. – Вот он пишет: «Мафиозные кланы создали «общак», чтобы захватить власть» и просит ФСБ считать это официальным обращением. Читатель в шоке, обыватель в панике – мафия в городе! Ужас. За день тысячи людей прочитали эту «дезу».

Но закон предписывает действовать не так – сначала обратись в правоохранительные органы или в прокуратуру, а та направит обращение, куда надо, получи ответ, а потом публикуй и комментируй. Обычная практика в нормальной журналистике.

– Но можно и наоборот, ведь по закону публикация в СМИ может считаться обращением в те самые органы, о которых вы говорите.

– Можно, но тогда автор должен понимать, что он сам определил признаки состава преступления, дал оценку событиям и квалифицировал действия гражданина. Фактически же, на мой взгляд, в этом случае журналист без суда и следствия выносит приговор, публично подозревая или даже обвиняя человека в совершении преступлений. Но тогда он должен нести за это ответственность вплоть до уголовной.

У Сусликова же просматривается иная система – он, ни за что не отвечая, публикует свои догадки и измышления, затем они не подтверждаются, но дело-то уже сделано. Человек Сусликовым уже обвинен, у читателя уже сложилось о нем определенное мнение. Думаю, что в Уголовном кодексе это и называется заведомо ложный донос или клевета.

Два года назад у меня был подобный случай. В ответ на мой комментарий в областном СМИ публичной годовой отчетности радиозавода им. Попова его гендиректор Владимир Шнайдер написал заявление в ФСБ, в котором попросил провести проверку и возбудить уголовное дело по признакам организации преступного сообщества, государственной измены, диверсии, возбуждения ненависти или вражды и унижения человеческого достоинства, злоупотребления должностными полномочиями, превышения должностных полномочий и клеветы.

Эта бумага еще не успела лечь на стол начальника Управления ФСБ, а на сайте БК55 заявление Шнайдера уже было опубликовано. Иными словами, гендиректор публично обвинил меня в семи преступлениях, в том числе трех тягчайших, а владелец сайта Сергей Сусликов эту публичность обеспечил. В то же время об ответе за подписью начальника УФСБ Игоря Бондарева, в котором говорится, что «по итогам рассмотрения вашего обращения оснований для регистрации и проверки изложенных фактов в уголовно-процессуальном порядке не установлено», никто из читателей так и не узнал.

В этом и есть суть ложного доноса – неважно, что сказанное не подтверждается, факты в заявлении просто ложь, важно, что это сказано и доведено до общества. В комментарии к статье 306 УК РФ прямо говорится: «Когда ложный донос делается в отношении определенного лица, то нарушаются интересы данного лица. Кроме того, ложные доносы, которые не пресекаются правоохранительными органами, порождают в обществе чувство неуверенности, незащищенности, несправедливости». А если это делается заявителем умышленно, из своих корыстных или иных побуждений, и это будет доказано впоследствии, то само заявление является вещественным доказательством по делу, но уже в отношении самого заявителя.

В моем случае, считаю, было банальное сведение счетов. Известно, что чаше всего «держи вора» кричит сам вор. Почему Шнайдер и его патроны разволновались? Да потому, что с публичной финансовой отчетностью предприятия происходило и сейчас происходит что-то странное. Сведения, которыми я пользовался, не составляют никакой тайны, они взяты из открытых источников. Мало того, государство обязывает частное акционерное общество, если оно работает с бюджетными деньгами, подробно раскрывать свою годовую отчетность.

За прошлый год, например, валовая выручка радиозавода составила 10 млрд рублей, а себестоимость производства – около пяти миллиардов. О чем это говорит? О том, что предприятие, видимо, сверх всяких мер завышает контрактную стоимость своей продукции. А ведь радиозавод им. Попова выполняет в основном заказы минобороны, то есть получает бюджетные деньги. И после нехитрых финансовых манипуляций тратит их на особняки на Арбате и медиахолдинг. Вместо того чтобы дать какие-то внятные разъяснения по затронутым мной вопросам, гендиректор огульно обвинил меня в измене Родине и диверсии, а Сусликов эти обвинения предал гласности. И, видимо, небескорыстно.

– Чем это обернулось для Вас конкретно?

­– По большому счету, ничем, но приятного мало. Ко мне приходили сотрудники ФСБ, я давал письменные объяснения. Пришлось давать многочисленные пояснения и моим друзьям, родственникам, деловым партнерам. Подобные пасквили не могут нравиться нормальному человеку. Но, как говаривал великий Салтыков-Щедрин, «в деле распространения здравых мыслей без того нельзя, чтобы кто-нибудь паскудой не обругал».

Если бы у нас действительно было правовое государство, Шнайдеру пришлось бы очень плохо. Очевидно, что он слепо выполнял чужую волю, и это только подчеркивает абсурдность его заявления, но не освобождает от уголовной ответственности за совершенное.

– Почему тогда это заявление вообще рассматривалось?

– По закону так и должно быть, заявление было написано на имя начальника УФСБ по Омской области. Другое дело, как на него реагировать. В свое время некто Графеев шесть лет писал на меня во все инстанции и неизменно все проверки его слова опровергали. Если бы наветы Графеева сразу были квалифицированы как ложный донос, не потребовалось бы шестилетней заморочки и меня, и правоохранительных органов, которые ими занимались. Я не говорю, что подобного рода писак нужно заключать под стражу – оштрафовать решением суда на 100 рублей, и на этом бы все закончилось. А так, сколько впустую потрачено бюджетных денег и рабочего времени сотрудников прокуратуры и полиции на не имеющие никакого смысла отписки и формальные перепроверки отказных материалов.

– Сергей Герасимович, почему же, на Ваш взгляд, правоохранительные органы не пресекают подобные вещи? Почему Сусликову сходит с рук, по сути, банальное стукачество?

– Видимо, у него есть взаимоотношения с высокопоставленным человеком или несколькими такими людьми, которые Высокий суд Лондона, вынося решение по иску Березовского к Абрамовичу, определил как «не основанные на чести». По-нашему это звучит проще – «крыша». Такие отношения весьма широко распространены в России, в том числе в Омске. Но времена меняются, «крыши» сдуваются или теряют должности, и тогда для Сусликова и ему подобных наступает катастрофа.

1853